Завершился приём фильмов на XXII Кинофорум «Золотой Витязь». В нынешнем году в нём принимают участие картины из 15 стран мира. О традициях и новациях фильмов-участников Кинофорума мы беседуем с директором кинопрограмм Ольгой Валентиновной Кургановой, которая много лет возглавляет отборочную комиссию МКФ «Золотой Витязь».
– Ольга Валентиновна, какие тенденции преобладают в фильмах, которые в последние годы приходят на фестиваль? Как они менялись с годами?
– Я начала работать на фестивале «Золотой Витязь» с 1994 года – с IV фестиваля. Поскольку тогда было мало фильмов о вере, о религии, о духовной жизни человека, мы брали почти каждый фильм, который каким-то образом затрагивал эту тематику. У нас в жюри документального кино работала актриса Людмила Зайцева. Посмотрев заявленные в программе фильмы, она сказала: «Боже мой, всюду Крестные ходы, всюду говорят батюшки, всюду храмы, но души-то я не вижу». Я думаю, что тогда фильмы ставили режиссёры неверующие, и их интересовала внешняя сторона религии. Сейчас много людей воцерковлённых и к вопросу религии в кино относятся более серьёзно и вдумчиво. Если раньше были фильмы о том, как правильно входить в храм, как креститься, на что обращать внимание, то теперь фильмы делаются для людей, которые это понимают.
Но наш фестиваль светский. Его создатель Николай Петрович Бурляев часто говорит о том, что у нас получали призы самые разные фильмы: и японские, и китайские, и корейские, и узбекские. Кстати иракские и узбекские фильмы сделаны достаточно просто, но именно в такой простоте и ненарочитости просвечивает что-то настоящее – истинный подход к глубинным слоям души. В этом году я взяла незамысловатый азербайджанский фильм «Степняк» – о человеке в мусульманской стране, который живёт в степи и настолько далёк от культурного центра, что даже молиться не умеет. Но его поступки говорят о том, что он не словом, а делом исповедует свою религию.
В жюри у нас всегда присутствуют православные священники. Интересно, как они трактуют тот или иной фильм. Помню, показывали невиннейший индийский фильм. И вдруг батюшка выходит и говорит: «Мне в моём сане смотреть это неуместно». Также участвовал у нас иранский фильм «Кусок хлеба». В нём два героя: солдат, который отказался стрелять в восставших и трактователь Корана, который судит всех. И только в конце фильма мы понимаем, что солдат был послан Богом, а начётчик, не понял, с кем он имеет дело. Когда батюшки выходили с просмотра, они сказали, что это самый христианский фильм, который был показан на фестивале.
Поэтому мы стараемся брать фильмы из разных стран, лишь бы они говорили о движении души, о том, что это такое. В этом году мы также приняли на фестиваль греческий документальный фильм о неизвестном российскому зрителю художнике. В фильме – писательница рассказывает о том, как она познакомилась с его творчеством. Через весь фильм проходит такая идея: творчество любого человека, который связан с искусством, – это разговор с Богом. «Золотой Витязь», приезжая в дальние регионы России, где, как правило, проходят фестивали, показывает фильмы, в которых человек «разговаривает с Богом».
– Заметно ли в современных отечественных фильмах следование традициям советского кино?
– Естественно. Фильм Виталия Мельникова «Поклонница» о Чехове – хороший фильм в традициях «Ленфильма». В традициях историко-биографического фильма. Там хороший актёрский ансамбль. Кстати у нас уже получал «Витязя» за фильм «Луной был полон сад» весь актёрский состав Мельникова. К сожалению, многие из этих артистов уже ушли из жизни: Зинаида Шарко, Николай Волков.
Что касается тенденций… Сейчас всё больше и больше появляется режиссёров, которые не получили профессионального образования, а пришли в кино, может быть, случайно, и которые пытаются взглянуть на мир по-своему. Это редко получается, но если получается, то выходят очень своеобразные фильмы.
Взять хоты бы белорусский фильм «Рождественский дневник». Режиссёр Любовь Битно делала фильм о Рождестве в своей семье. И она сделала его так, что мы через него можем понять саму идею дома, семьи, веры. Это овеществлённая идея. Потому что снимается кино так, что герои не замечают съёмку, они живут там.
– Это положительные стороны современного кино. А если говорить об отрицательных?
– Зачастую сегодняшняя молодёжь агрессивна. И агрессия эта выплёскивается и в обыденной сфере, и в творчестве, и в жизни.
И ещё одна тенденция – из режиссуры: из игрового кино, из документалистики, из анимации уходят мужчины. Если посмотреть студенческие фильмы за последние годы, авторы их – одни девушки. Я разговаривала с профессором ВГИКа, которая сказала, что у неё на курсе из двенадцати студентов только два мальчика: китаец и русский. И тот ушёл снимать полнометражный игровой фильм (за свои деньги, которые каким-то образом нашёл). Мужчины уходят от кропотливой работы. Уходят в коммерцию.
Важно сказать ещё вот о чём. Анимационные сериалы, любимые нашими детьми, – «Смешарики», «Маша и медведь» снимаются в Китае, в Индии. Потому что там дешевле. Зато у нас господин Потанин открывает на канале «22» ресурс, по которому будут идти отечественные эротические мультфильмы для взрослой аудитории от 16 лет. Делаются они молодыми людьми буквально «на коленке», в кухне – в стиле знаменитого американского «Южного парка» – с матом, с гоблинскими шуточками, с эпатажем (поведение, нарушающее моральные нормы – ред.), с кровью и Бог знает с чем.
С моей точки зрения, человека, прошедшего поколения – поколения, думавшего о зрителе, который будет смотреть фильм, многое из того, что показывают на современных кинофестивалях, вообще смотреть нельзя.
Когда мне говорят: «Мы даём на «Золотой Витязь» фильм, но он, наверное, не подойдёт вам по тематике». Я отвечаю: «Нам нужен любой фильм, после просмотра которого душа возрадовалась бы, и человеку не захотелось бы застрелиться». Но всё больше и больше таких фильмов, после которых жить не хочется. Последние годы прослеживается тенденция апокалиптического взгляда на мир, каждый со своей точки зрения говорит об этом. Поэтому я беру даже слабые фильмы, лишь бы был показан зрителю какой-то выход из той ситуации, в которой сейчас находится современная цивилизация.
– Какая зрительская аудитория собирается на просмотры фильмов «Золотого Витязя»?
– Не ошибусь, если скажу: «Пенсионеры и пионеры». Но… В 2007 году на фестивале, который проходил в Минеральных водах, у нас шёл узбекский фильм. Его пришли смотреть несколько бабушек. Когда показали его повторно, помимо этих бабушек собрались работники кинотеатра. Все они сидели и плакали над фильмом. Это была самая большая награда для актёров.
Наши фильмы – это в основном драмы, которые заставляют сердца и души трудиться. Но после просмотров люди чувствуют просветление. Народ уже не воспринимает негатив, который мы видим по телевидению. А тут происходит потрясение души.
– Ольга Валентиновна, участвуют ли в нынешнем фестивале «Золотой Витязь» картины на исторические темы?
– Конечно. «Орда» Андрея Прошкина, «Лиссабонские тайны» Рауля Руиса (Португалия XIX века), «Поклонница» Мельникова тоже касается истории (Россия начала XX века), «Штиль» Фолькера Шлёндорфа (это 42-й год, Вторая Мировая война, оккупированная Франция), «Барбара» Конрада Петцольда (Германия, закат ГДР). То есть, достаточно фильмов, которые сделаны на историческом материале. Меня просили взять японский фильм «Атака на Перл-Харбр» (специально для Хабаровска). С моей точки зрения, авторы этого фильма настолько расшаркиваются перед Америкой, что выходит 2,5-часовая агитка, доказывающая, что японцев не нужно считать военными преступниками, они напали, но они не хотели нападать. Считаю, что такой фильм не правомочен быть на нашем фестивале уже потому, что эта агитка, сделанная грубо и тенденциозно, не является произведением искусства.
– Выходит, что свобода творчества, о которой мечтали в советское время, сегодня оказалась профанацией?
– Совершенно верно. Сегодняшний кинематограф уходит в «мыло»: в сериалы, в фильмы-однодневки, которые непонятно для чего и для кого снимаются и что они могут сказать зрителю. Анекдот на пять минут раскатывают на полнометражный фильм. Это касается не только нашего кино. Мелкотемье и в американском кинематографе (а это большой кинематограф), и во французском. Американский кинематограф всегда отличался тем, что очень обращал внимание на то, как он воздействует на зрителя. Так же и советское кино. Существовали пробные показы: создатели фильма смотрели, как он действует на аудиторию, и потом только делали окончательный монтаж. В Америке до сих пор смотрят, для какой аудитории можно показывать тот или иной фильм. И потом надо учитывать, что там другой менталитет. Хотя современная молодёжь всё больше отходит от своих глубинных корней – видит в фильме исключительно развлечение, наравне с употребление кока-колы и попкорна.
А мы предлагаем альтернативу – фестивальный показ фильмов, которые появляются в России и в мире, но прокатываются на малом количестве экранов, либо даже для телевидения они «не формат».
Я до сих пор вспоминаю момент, когда мы в Иркутске показывали «Страсти Христовы» Мэла Гибсона (к нам приехали болгары, которые играли в этом фильме Понтия Пилата, Иоанна Крестителя – замечательные молодые люди). Я сидела на первом ряду. Свободных мест не было и рядом со мной сел парень. Он принёс с собой ведро попкорна и двухлитровый баллон пива. Поставил это перед собой. Пока шёл фильм – два с половиной часа – всё это стояло. И с этим же он ушёл.
– Значит, можно создать фильм, который заставит задуматься. Есть ли будущее у нашего кинематографа?
– Был такой грузинский фильм «Саженцы», в котором главный герой – старик лет семидесяти, сажает сад. Он знает, что не дождётся, когда деревья эти будут плодоносить. И туристы у него спрашивают, зачем он это делает. А он отвечает, что Бог, когда творил этот мир, не спрашивал у нас разрешения. Не можем мы знать и о конце мира. Так что пока надо жить и надеяться. И с этой надеждой творить.
Беседу вела Ирина УШАКОВА