Существует мнение, что особого влияния кино на общество не имеет и что все мнения на этот счёт преувеличены. Тогда можно задать вопрос: «Почему же производители тратят огромные деньги на скрытую рекламу в фильмах? Неужели они не проводят анализ и исследования своих финансовых вложений?» В своём интервью Николай Бурляев расставляет все точки над «i» в вопросе влияния кино.
Имея богатый опыт в сфере киноиндустрии, знающий внутреннюю кухню кинопроизводства, народный артист России раскрывает разные аспекты, связанные с этой темой.
Николай Бурляев: «Как кино влияет на нас. Скрытая манипуляция».
Секреты манипуляции в кино, в кинематографе.
̶ Один из достаточно известных режиссёров, окончивший ВГИК, поставивший много фильмов, которые имели даже кассовый успех, говорил с экрана: «Ну что такое кино? Ну как оно может влиять на человека? Кино — это же тени! Как тени могут влиять на человека?». Это пример глубочайшего заблуждения моих коллег режиссёров, которые жили, прожили жизнь и не понимали, как их фильмы влияли на формирование поколений.
Николай Петрович Бурляев – советский, российский артист театра и кино, кинорежиссёр, народный артист России. Президент Международного Кинофорума «Золотой Витязь», заместитель председателя Общественного совета при Минкультуры РФ, директор Института культуры МЧС России.
̶ Что произошло после того как объявили «перестройку» и разрешили вседозволенность? Вот сейчас закончился Год кино, и я читал очень много победных реляций о том, что мы стали делать фильмов гораздо больше чем раньше. Что наша доля в американизированном кинопрокате российском выросла до 20%! Что всё идёт прекрасно, что мы возрождаемся!
Я в корне не согласен с мнением наших чиновников от культуры и тех удачливых кинопродюсеров и режиссёров, которые встроились в этот американизированный кинопоток. Я лично констатирую катастрофу Российского кинематографа, прежде всего духовную катастрофу, предательство кинематографа моими коллегами, почти поголовно предателями, потому что те кинорежиссёры, которые иначе думают, чем те, кто владеет сейчас умами и кинопрокатом, не допускаются в наш кинопрокат, – эти люди предали кино как искусство. Предали то, что им оставляли наши великие предтечи ̶ Тарковский, Бондарчук, Шукшин, люди, устремленные вверх, к Богу.
Сейчас формируют действительность те, кто опустился вниз, до уровня угождения лукавому. Если проанализировать то, что сделали с душою человека, с целыми поколениями за эти 30 перестроечных лет, то мы увидим, что конкретно такие фильмы, как «Бригада», как «Бумер», как… ещё можно назвать десятки фильмов, что такие фильмы формировали поколение деградации, поколение деградирующих людей.
Они говорили с экрана: «Живи вот так. Бери биту и иди бей, грабь, убивай и при этом имей благообразный вид». Киногерой имел вид благообразный, а творил чудовищные дела. И это видели миллионы людей. И вот результат такой государственной, культурной политики. Сейчас она, правда, на пороге изменений. Но это отдельная тема.
Прежняя антикультурная политика привела к деградации нации и к исполнению того, что от нас ожидал Запад. Который открыто говорил об этом по радио «Свобода» в начале «перестройки», я часто цитирую эту фразу, она мне запомнилась. Вот эта фраза, звучавшая по западному радио «Свобода» на русском языке: «Цель перестройки в том, чтобы приблизить русских к западным стандартам. В том, чтобы произошла мутация русского духа. Нужно русских выбить из традиции». Они откровенно это декларировали.
И этим занимались мои коллеги, вольно или невольно. Этим занимались руководители культуры, такие как Швыдкой и те, которые держались за свои кресла и шли в этом общем потоке убиения духа нации. По принципу: «Пусть цветут все цветы», как говорил мне Швыдкой. Я говорю ему: «Зачем вы помогаете сорнякам, зачем это?». «Ну как же, ведь все растения должны цвести».
И так сформировали поколение. Внедрили в общество убеждённость в том, что нормальны все пороки: да, делай всё, что хочешь, ты свободен, право человека – быть «голубым», «розовым», каким хочешь. Толерантными должны быть, терпимыми ко греху, к алкоголизации общества, к гомосексуализму, к педофилии – ко всему. «Это люди, они имеют право».
Это преступление моих коллег, в частности, режиссёров, которые пошли этим путём. И они будут за это отвечать – там. Да, сейчас у них успех, их фильмы прокатываются по кинотеатрам. Блокбастеры, так сказать. Мне один чиновник от культуры говорил: «Сделайте блокбастер о Сергии Радонежском». Один из тех, от кого зависит – давать деньги или нет. Я ему говорю: «Вы знаете, что такое блокбастер? Нет? Так я вам объясню, что такое блокбастер. «Блокбастер» – это сленг лётчиков-англичан второй мировой войны, которые прозвали так бомбу особой разрушительной силы, которая разносит вдребезги целые кварталы. «Блок» – квартал, «бастер» – разрушить. Вы хотите такой фильм о Сергии Радонежском?»
Они не понимают, что говорят, не ведают, что творят. Им объясняешь, что наш кинематограф вырождается потому, что вы меряете всё успехом в первый уикенд. Но нельзя мерять искусство успехом в первый уикенд. У фильма «Андрей Рублёв» не было успеха в первый уикенд. Он не собрал кассы в первый уикенд. Но сейчас, за 50 лет жизни фильма, он перекрыл все кассовые рекорды абсолютно всех блокбастеров. И сейчас очереди на «Андрея Рублёва», допустим в Лос-Анжелесе, я сам видел, в Париже, в Каракасе – в Венесуэле… На этом фильме возрождалась, возрастала нация. Люди воцерковлялись, открывали для себя историю России.
Ответственность художника утрачена абсолютно. Все бросились делать деньги, не понимая, что им придётся отвечать за это. Они проводят через свои фильмы-блокбастеры порочные для общества мысли. Тем, кто глядит их фильмы, они открывают пути в разврат, в патологию, в грязь. Навязывают приверженность к алкоголю, к курению. Это всё грехи наши, это то, с чем надо бороться.
Мы сами формируем действительность. А потом сами же и говорим: «Ну как же, ведь это же всё есть в жизни…» А кто это сделал? Это ты сделал, ты – режиссёр! Ты снял фильм и в упоении крикнул: «Ассу – в массы, деньги – в кассу!», думая, что к тебе потекут рекою деньги. Ты открыл эти клапаны, эти шлюзы. А потом прошли годы, двадцатилетия, ты схватился за голову и увидел новое поколение, увидел своих детей, тех, кого ты взрастил. И тогда начал делать фильмы уже иные.
Ох, какие у нас дети! А кто их делал такими? Мы же – пример для тех, кто идёт за нами. Для наших детей. Мы об этом думаем? Отцы думают об этом, поднимая рюмку водки на праздник в доме, когда рядом – дети? Отец поднимает рюмку водки – отравы, яда – выпивает её. Сын только глядит, пока ему нельзя, но вырастет – и будет такой, как папа. А потом папа говорит: «Ой, какой у меня сын, что это он у меня пьющий такой?» А ты что делал, папаша? Или мамаша, курит при дочке. Девочка вырастет – тоже закурит, мама же для неё образец. Как для мальчика папа. Папа и мама – модель для сына и дочери. Они по тебе формируют себя, свою личность. Как ты относишься к водке, так и они будут к ней относиться. Позволяешь себе этот яд, значит, и они тоже будут это делать. «Мама, ты куришь? И мы закурим. И я закурю».
Один мой друг, известный режиссёр, узнав, что я бросил пить, говорит мне: «Ты че, больной что ли? Так хорошо посидеть, засадить, потрендеть!». А что потом? А потом блуд, а потом убийства. А потом кино такое, какое вы делаете.
Я искренне желаю России понимания того, что без отрезвления не будет спасения.