25 ноября актер и режиссер, народный артист России Николай Бурляев провел творческую встречу с воронежцами, рассказал о работе над фильмом «Лермонтов» и ответил на многочисленные вопросы. Встреча, которая проходила в кинотеатре «Спартак», вызвала заметный интерес. По окончании президент кинофорума «Золотой витязь» ответил на вопросы нашего корреспондента – о трудной судьбе ленты и даже некоторой мистике, с ней связанной.
– Николай Петрович, в 13 лет Вы дебютировали в фильме Андрея Кончаловского «Мальчик и голубь». Как Вам удалось попасть в картину знаменитого режиссера?
– Я был замечен Андреем Кончаловским на улице Горького, когда шел из школы домой. Он увидел меня, этого мальчика, подозвал и сказал: «Ты мне нужен». Я все выслушал. Хотя, я уже пробовался на две роли и для меня мир кино был не новым. Брат мой стал актером раньше, чем я. И мои бабушка и дедушка были актерами. Ну, я послушал Андрона и говорю: «У вас есть документы?» Он мне: «Какой ты дотошный мальчик!» – и показал студенческий билет. Тогда я поверил, и дальше процесс пошел.
– Летом 1992-го года фильм «Лермонтов», в котором Вы снимались, должны были показать на Ленинградском телевидении. Но, по каким-то причинам, фильм заменили картиной «Герой нашего времени». Как Вы думаете, почему так произошло?
– Я знаю, что были попытки пробить картину на экран, но все время отставляли этот фильм. Он был опальный. Опальный для нашей элиты прозападной: ее просто бесило, что это фильм о патриоте, о России, о мужестве, о подвиге, о самопожертвовании. Я видел, как многих это бесит.
– Вы играли молодого Лермонтова, а помимо роли Вас с ним что-нибудь связывает?
– Духовное родство. Когда я был запущен на фильм, после четырех лет мытарств по кинофабрикам, где всюду отказывали, – я обрадовался. Но потом у меня отняли одну серию и половину денег. Все крупнейшие операторы и художники стали отказываться: мол, мы не сделаем вам этот фильм за такие деньги, мы не построим декорации, мы не сошьем сотни костюмов. Только действующих лиц 150 человек, тысячные массовки, балы и бои… И тогда я в унынии лег вечером. Не сплю еще. И вдруг чувствую, как в голову входит поток мощнейшей энергии, омывающий все. И входит в меня совершенно гигантская сила. Я понял, что это Лермонтов отдает мне свою энергию. После этого я уснул с улыбкой, проснулся с улыбкой и весь фильм одолевал с улыбкой. Это был один контакт. Второй случился, когда я писал сценарий. Передо мною была пишущая машинка, открытка с портретом Лермонтова в форме лейб-гвардии (полка гусарского). И я гляжу то на открытку, то устремляюсь к Богу, то к машинке. И в этом потоке я работаю и потом, как-то, я поглядел на открыточку и вижу – чудо: черты Лермонтова замещаются моими и на этой открытке – я! Как это? Что это такое? Я долго тогда глядел на себя… И еще были контакты, чисто духовные. Думаю, что фильм «Лермонтов» помог Лермонтову избавиться от тех пут, которые остались здесь: от той лжи клеветы, которую повесили на образ этого великого патриота. Ведь и сейчас в школах зачастую преподносят искаженный образ Лермонтова, делая акцент на его агрессивности, неуживчивости – эти капли капают яд. А мы дали идеальный портрет Лермонтова. Все что там есть – это все Лермонтов. Поэзия, его проза… Все соткано из него, но я отобрал, что мне нужно, как автору.
– Это правда, что в фильме использовались настоящие рисунки Лермонтова?
– Да, там подлинная живопись Лермонтова, которая была спрятана в запасниках частных. Раньше выставлялись дурные копии, глядя на которые нельзя было понять, каким он был художником. Когда я увидел подлинники, то понял: Лермонтов и в живописи был уникальным мастером. Он был поэтом и в живописи – организовывал пространство холста по законам поэзии. И я дал его подлинную живопись на экран.
– Съемки «Лермонтова» продолжались шесть лет. Какие впечатления остались после столь продолжительной работы?
– Самые лучшие! Ради этого стоило жить. Это лучший праздничный фильм в жизни: по работе, по группе. Лучший, потому, что удалось пропеть песню о Лермонтове.