Как России сохранить духовность и веру? Как сохранить российские культурные традиции и не потерять самобытности? С какими трудностями в наше время сталкивается некоммерческое искусство?
Гость программы Визави с миром Николай Петрович Бурляев, председатель Союза деятелей славянской культуры Золотой Витязь, Народный артист России, режиссер, член Патриаршего совета по культуре. Посмотрите, как красиво выглядит сперма на лице или теле девушки. На сайте очень много фото со спермой и камшотами.
Автор и ведущий Армен Оганесян.
Оганесян: Добрый день! Двадцать второго октября начал свою работу Восьмой международной театральный форум Золотой витязь. Мы пригласили в нашу студию председателя Союза деятелей славянской культуры Золотой витязь хорошо известного многим россиянам на всем постсоветском пространстве и за рубежом народного артиста России, режиссера Николая Петровича Бурляева. Я еще скажу, что он является членом Патриаршего совета по культуре. Здравствуйте, очень приятно, что вы к нам пришли.
Бурляев: Здравствуйте.
Оганесян: Давайте скажем два слова об этом форуме. На каких площадках он будет проходить? Какая география?
Бурляев: Удивительно, как мы выжили, но уже грядет восьмой театральный форум Золотой витязь. Открывается он в прославленном театре Петра Наумовича Фоменко 22 октября. Мы покажем работу, которая в прошлом году была удостоена нашего Золотого витязя это работа театра Петра Фоменко Носорог Ионеско. Поставил ее замечательный режиссер, по рождению македонец, ученик Петра Фоменко, Иван Поповски. И в этот же вечер мы вручаем Олегу Павловичу Табакову, выдающемуся мастеру сцены, одну из главных наших наград За выдающийся вклад в театральное искусство. Эта награда носит имя великого русского артиста Николая Дмитриевича Мордвинова, с которым я имел счастье играть в театре Моссовета.
Оганесян: Николай Петрович, у нас первый вопрос тоже о Золотом витязе. Мы еще поговорим немного об этом действительно уникальном явлении в культуре не только России, но и славянских народов в целом. Пожалуйста, наш первый вопрос.
Виктор Миронов, слушатель: Здравствуйте, Николай Петрович. Вы являетесь президентом такого видного международного форума, как Золотой витязь. Расскажите, пожалуйста, как родилась идея его создания? Какие главные достижения с момента создания этого форума вы могли бы отметить? Может быть, расскажете нам о планах на будущее? Еще такой вопрос: помогает ли вам государство? Спасибо.
Бурляев: Спасибо. Государство помогает. Я начну с самого начала, когда родился форум Золотой витязь. Это было в 1992 году. Правда, появление славянского, православного, патриотичного форума было как бы вне программы. Тогда это было не столь модно. Вы помните, что было в те годы? Расстреливали Белый дом, избивали на улицах дубинками наших отцов и матерей, тех, кто требовал, чтобы не разваливался наш единый Союз.
В это время появился Золотой витязь. Появился он по благословению старца, к которому я приехал в Троице-Сергиеву Лавру. Ехал, безнадежно думая, что, естественно, он не одобрит этого. Но когда я ему обрисовал задуманное, он сказал мне: Попробуй. Если не получится уходи. Но все получилось. В будущем году наш форум отмечает двадцатилетний юбилей. За эти годы удалось сделать невероятно многое.
Мы провели 20 кинофорумов Золотой витязь, восемь театральных форумов, два форума русского боевого искусства Золотой витязь. В этом году, по благословению нашего Патриарха, появилось совершенно уникальное культурное явление первый Славянский форум искусств Золотой витязь, в который входят не только уже названные мною искусства, но и литературный форум под председательством великого русского писателя Валентина Григорьевича Распутина, и музыкальный форум под председательством великого русского музыканта Владимира Федосеева. У Форума изобразительных искусств руководитель великий Александр Шилов, классик и непревзойденный мастер портрета. В мае появился Славянский венец.
Попечители у форума тоже есть. Одно государство поднять это не может. Министр культуры Александр Алексеевич Авдеев, при всем его добром отношении к форуму и ко мне лично, хочет помогать, но полностью Я говорю: Вы можете полностью закрыть все проблемы Золотого витязя? И они, естественно, отводят лишь одну десятую часть бюджета, но помогают все равно. У нас уже много лет есть прекрасный попечитель это зал Экспоцентр. Я им очень благодарен, если бы не этот зал, мы бы просто не выжили. А тут все время идет рост.
Оганесян: Спасибо. Я читаю очень интересную брошюру. Здесь в адрес Первого славянского форума искусств были поздравления, благословения от Его Святейшества Патриарха Кирилла и президента, от министра Авдеева и Михалкова, Миронова, Грызлова. Тут вся наша политическая элита. Поэтому немножко странно слышать про финансовые трудности.
Бурляев: Духовно помогают все. Все желают нам удачи. Но это все равно идет через Министерство культуры, а у него ограниченные деньги.
Оганесян: А почему бы не пойти со стороны славянского мира? Как славянский мир относится к вашему форуму? Общеизвестно, что ваш кинофестиваль, да наверняка и театральный, распахнут двери в мир славянства. Как они могут помогать финансово? Или они тоже пребывают в такой ситуации, в которой не могут оказать поддержки? Я сейчас о финансовой. С моральной все понятно. Хотя, нет, вопросы есть, но я думаю, в значительной части моральная поддержка вам гарантирована.
Люди устали от засилия иных образцов культуры, в том числе и массовой, которые не имеют никакого отношения к корневой славянской культуре. Подустал народ всюду. Поэтому, я думаю, вас поддерживают многие. Почему вы со вздохом начинали передачу? Сказали, что удивлены, как форум выжил. Я понял, что речь идет конечно, о финансах. Славянский мир как-то откликается конкретной поддержкой?
Бурляев: Славянский мир откликается, но он очень беден. Нам, естественно, помогают и белорусы, и сербы, и болгары, но у них бюджет ограничен. Хотя они помогают. Они пытаются за собственный счет отправлять к нам делегации, но мы все равно должны их здесь принимать. Достоевский прекрасно говорил о России: Две всемирно-исторические задачи это славянство и православие. Именно над этим трудится Золотой витязь. Моральная поддержка очень важна. Есть такой факт: президент России Дмитрий Медведев откликнулся на мою просьбу и предоставил в мае этого года, кстати, бесплатно Он единственный, кто предоставил площади бесплатно. Причем какие площади! Кремля, Кремлевского дворца.
Оганесян: Это и может только президент. Больше никто не может.
Бурляев: И благодаря этой поддержке, я пришел в Кремль выбирать, где проведу две наши акции. Охрана ведет по Кремлю, заходим в Георгиевский зал. Я говорю: Я могу и здесь провести?. Они отвечают: Да. Идем дальше, в Грановитую палату. Я спрашиваю: И здесь? . Отвечают: Пожалуйста. Идем в Александровский золотой зал. Я говорю: Что, и здесь?. Говорят: Где угодно. И я выбрал Грановитую палату и Александровский зал. И что там было! В Грановитой палате 24 мая в День равноапостольных Кирилла и Мефодия мы провели историческое событие учреждение Союза деятелей славянской культуры Золотой витязь. У нас уже был всеславянский Союз кинообъединения, где 11 тысяч членов из 15 стран, но просятся театральные деятели, музыканты, живописцы, журналисты. Поэтому мы учредили такой союз, куда можем принимать все творческие профессии, тех деятелей, кто разделяет наш девиз. Он очень простой: За нравственные христианские идеалы. За возвышение души человека.
Оганесян: Вы хорошо поправили, привели точное название. Я задам вопрос, на который знаю ответ, но задаю его ради слушателей. Ваш форум и ваша организация представляют собой этнически закрытую организацию? То есть, чтобы участвовать в форумах, люди должны быть этнически славянской нации? Или это открытое окно в мир?
Бурляев: Абсолютно открытое. Так же, как могут быть открыты русские люди, славяне. Мы всегда открыты. Всю историю мы открыты миру. За это и получаем. Иногда недобрые были посылы. Мы всем открыты только на кинофоруме Золотой витязь участвуют до 60 стран мира. Это страны очень далекие от нас по менталитету, по верованиям. Израиль, Перу, Голландия, Америка, Австралия практически весь мир. Мы открыты всем, но не все мы принимаем. Я очень критически отношусь к американскому кино. Я унаследовал это отношение от Андрея Тарковского, который при жизни, когда мы все бегали в Дом кино, глядели там тайно (были информационные просмотры) французские, американские фильмы про ковбоев, он все это в упор не видел. Он не считал это искусством и правильно говорил, что это доходный промысел.
Оганесян: Он даже за кино это не считал?
Бурляев: Нет. Хотя, в бытность Андрея Тарковского американское кино еще было приличным. Это сейчас оно уже полностью выродилось в доходный промысел. Но иногда и там попадаются удивительные фильмы. Их мы приглашаем. Фильм Мела Гибсона Страсти Христовы мы пригласили и отметили Гран-при.
Оганесян: Спасибо. Есть вопрос об Андрее Тарковском. Алина, студентка ВГИК, из Москвы: Николай Петрович, вы работали с Андреем Тарковским, нашим прославленным режиссером мирового уровня. Насколько эта встреча была значима для вас? Как вы думаете, мог ли Тарковский-художник существовать сейчас, в наше время всеобщей коммерциализации?
Бурляев: Дорогая Алина, я рад, что вы учитесь в моей альма-матер, во ВГИК, и чтите память Андрея Арсеньевича Тарковского. Он лично для меня человек моей судьбы. Я счастлив, что у меня был такой друг, учитель и пример для подражания. У него я учился многому: бескомпромиссности в искусстве и в жизни, в оценке того, что мы видим. Он, кстати, удивлял меня при жизни. Я даже в тайне думал: Андрей, ты о себе-то какого мнения? Ему я этого не говорил. Он признавал пять режиссеров в мире. Я уже говорил, как он относился к Америке. Он так говорил: Уровень режиссуры в мире настолько низок, что подняться над ним не составит никакого труда.
Он ушел из жизни потому, что покинул родину. Его уничтожала болезнь именно за эти шесть лет, что он был вне родины. И он, и Анатолий Солоницын умерли от одной болезни. Причем Андрей, узнав, от чего он умирает, приехал в Италию и отметил в дневнике: Умираю от той же болезни, что и Анатолий Солоницын. Рак бронхов, рак легких. Как открыли психологи, бронхами, легкими ведают эмоции морального долга. Они были люди морального долга.
Останься он сейчас в живых, конечно, он бы не имел работы каждый год, но каждый год режиссер и не может работать, потому что чтобы родить фильм (а это процесс рождения, это не девять месяцев вынашивания) нужны годы. Зачатие идеи, вынашивание, оформление это в сценарий, пробивание по инстанциям, а сейчас он еще вынужден был бы бегать по банкам, унижаться и просить деньги. Дальше родить этот фильм: выпустить, претерпеть страдания в прокате, потому что никому не нужны бы были фильмы Тарковского в нашем широком рыночном прокате, ориентированном на доходный промысел. Это ужасно. Я страдаю от понимания того, что рынок правит всем.
Когда Швыдкой еще был министром, я требовал его отставки. Я пришел к нему и сказал: Я вам объясню, почему требовал вашей отставки. Не потому, что я плохо к вам отношусь. Вы чудесный театровед, я читал ваши работы. Но я бы требовал отставки любого на этом месте, если бы он, как вы, стал бы выпихивать культуру на панель доходного промысла, в рынок. Заметьте, я тогда от него зависел, потому что он был в Министерство культуры, и он был должен давать деньги мне на Золотой витязь. Но я привык говорить правду.
Оганесян: У нас есть много вопросов. Но продолжаем тему Тарковского. Вы как человек, близко его знавший, который привносит что-то свое в оценку его личности, взгляда В то время существовали великие кинематографы. Он говорил о низком уровне мировой режиссуры. И все-таки кому он отдавал предпочтение, если отдавал? Была и сейчас есть французская национальная школа. Конечно, была блестящая итальянская школа, польская. А кому он отдавал предпочтение из этих школ? Или никакой?
Бурляев: Он говорил не о школах, а о конкретных людях, режиссерах, и их имена я запомнил.
Оганесян: Интересно.
Бурляев: Это Бергман, Феллини, Брессон, Куросава и Буньюэль. Вот эти пять имен.
Оганесян: Вайду он не называл?
Бурляев: Нет. Но, я думаю, что он все-таки ценил его. Хотя не принимал до конца.
Оганесян: Как вы считаете, Тарковский ценил в кинематографе публицистичность? Или это было чистое искусство ради искусства?
Бурляев: Нет. Он был поэтом. Он прекрасно говорил об этом уже к концу жизни. Кстати, мы оба об этом говорили, не договариваясь, уже тогда жили далеко друг от друга: он в Италии, я здесь. Когда я увидел эти фразы у него в последнем итальянском интервью, где он бродит у воды и исповедуется, то был очень рад их услышать. Оба мы говорили о том, что цель искусства возвышение души, и кинематограф должен быть поэтичным. Это говорил Тарковский.
Оганесян: Я задал вопрос о публицистичности не случайно. Потому что у Вайды во многих фильмах ярко выраженный лейтмотив публицистичности. Например, картина Все на продажу. И от фильма к фильму это у него прорывается и даже, может быть, становится самодовлеющим фактором. Вопрос от слушателя.
Александр, слушатель: Николай Петрович, здравствуйте! Я музыкант из Санкт-Петербурга. Я слышал, что вы человек глубоко верующий, что очень приятно, потому что верующих актеров очень мало. Это большая редкость в наши дни. Как вы пришли к вере? Кто были ваши наставники на этом пути? И еще небольшой вопрос. В октябре большой праздник Покров. Существуют ли в вашей семье традиции празднования? Если есть, то какие?.
Оганесян: Александр утверждает, что среди актеров мало верующих. Но, по-моему, в наше время не так уж и мало или я ошибаюсь?
Бурляев: Александр, есть немало верующих актеров. Наш кинофорум Золотой витязь показывает нам панораму актеров, режиссеров, драматургов, которые искренне верят. Мой первый духовник архимандрит Алипий. Это было уже после того, как мы закончили фильм Андрей Рублев. Для меня это переломный фильм в жизни, в оценке истории. Именно там я задумался о том, что такое Россия, что такое православная вера. Именно там Андрей Тарковский повесил мне на грудь первый крестик. Мой игровой крестик, оловянный, простенький, на тесемочке, которую я сам засаливал, чтобы все было приближено к жизни. И с этим крестом я жил очень долго. Я не отдал его после работы. И потом уже после фильма мой самый близкий в те годы друг Савва Ямщиков привез меня в Псково-Печерскую обитель.
Он приехал туда по делам и познакомил меня с архимандритом Алипием. Он в ту пору был наместником обители. Он был художником, прошедшим войну в ранге рядового до Берлина, в армии генерала Лелюшенко. Он много рассказывал о войне, как он видел полководцев, как он их насквозь просвечивал глазами. Они понимали, что он их видит до глубины души. Тогда я и начал приближение ко храму. Ошибочно, когда люди говорят, что вы глубоко верующий. Я хотел бы веровать глубже. Я делаю лишь первые шаги, хотя иду к этому уже сорок лет, а в общем-то, от рождения. Мои учителя Тарковский, Савва Ямщиков и архимандрит Алипий, те, кто выводили меня на дорогу ко храму.
Оганесян: Тарковский был верующим человеком?
Бурляев: Безусловно. Одна его долгожданная для меня запись в дневнике Я и не читая еще этой записи, все время во всех интервью говорил, что он верующий. А подтвердить я не мог. Чем бы? Тем, что он повесил мне этот оловянный крестик? Чем еще? Но я понимал, что он верующий. И вдруг (это было в Доме кино на Дне памяти Андрея Тарковского) меня попросили почитать его текст из дневника. Когда мне дали этот текст, я увидел ответ на мой вопрос. Я хотел услышать это, и это я услышал. Текст такой: Чувствую, Господи, руку твою на затылке моем. И только тяжесть греха и злобы моей не дают мне творить твою волю. Верую, Господи, и хочу видеть и мир, и людей такими, как ты их создал. Ничего не прошу. Я говорю это не дословно. Но суть такая: Верую, Господи.
Оганесян: Это написано Андреем Тарковским собственноручно?
Бурляев: Это есть у него в дневнике.
Оганесян: Интересно. А по поводу традиции праздновать в вашей семье такой праздник, как Покров? Он был недавно 14 октября. Есть какая-то особая традиция?
Бурляев: Традиции нет. Это просто величайший праздник, который пришел к нам из Византии, но стал русским. И так мы его обрусили, что он уже наш Покров.
Оганесян: Странно, в Греции он не отмечается так, как в России. А сколько Покровских храмов!
Бурляев: Традиции не было. Хотя мои бабушка и мама были истинно и глубоко верующие люди. Именно они меня в младенчестве крестили. Но в годы атеизма это не было принято праздновать. Но они праздновали, а я приглядывался. Мы в этот день обязательно были в храме. А все прочее. Праздников много у нас.
Оганесян: Кстати, на Покров, если уж говорить об особенностях этого праздника, замечательные песнопения. Они уникальные, древние, некоторые заимствованы из Византии. Поскольку существовало много Покровских храмов, то в России песнопения, посвященные этому празднику, представляют целый свод, цикл. Недавно вышел интересный нотный сборник, посвященный празднику Покрова. Каких-то особенностей празднования я не знаю. Конечно, есть приметы. Снег на Покров.
Может быть, мы к этой теме вернемся, но немного под другим углом. Сейчас надо поспешить ответить на вопросы. Давайте попробуем. Санкт-Петербург, Ирина Редина: Николай Петрович, у меня к вам два вопроса. Во-первых, хотелось бы узнать, почему, на ваш взгляд, у нас так мало снимается доброго хорошего кино? В основном, все фильмы про бандитов и воров. Иногда посмотришь такой шедевр и жить не хочется. Получается, что в нашей жизни нет ничего светлого. И второй вопрос. Насколько творец (имеется в виду режиссер, сценарист, продюсер) должен нести нравственную ответственность перед зрителем?. Наверное, об этом можно говорить час. Поэтому я попрошу достаточно компактно очень много вопросов.
Бурляев: Я не люблю долго говорить в силу особенности речи. Я человек заикающийся, мне надо быстро все выдать и замолчать.
Оганесян: Мы это даже не почувствовали.
Бурляев: Потому что рядом добрый человек, друг.
Оганесян: Спасибо. Это правда. Что добрый не знаю, что друг да.
Бурляев: Почему так мало доброго, хорошего кино? Потому что в культуре царствует рынок. Именно поэтому. Я уже я упоминал бывшего министра культуры. Именно поэтому я протестовал против этого. Это чудовищно. Это недопонимание руководства государства того, что первична душа и культура. Будет это будет все. Экономика тут же поднимется. Упадет преступность. Все наладится. Не с того начинаете, господа.
Все очень важно: и экономика, и медицина, и образование. Но первична культура. Я бы начал наши нацпроекты именно с культуры. Сейчас пытаются построить Кремниевую долину в Сколково. Я уже предложил и отправил письмо президенту, чтобы он подумал о том, чтобы параллельно с этим инновационным проектом в Сколково затеять такой же культурный проект. Допустим, Духовная долина в Радонеже. Без этого ничего не получится. Наше общество глубоко больное. Мы не лечим его. Мы делаем какие-то припарки.
Оганесян: Из Эстонии вопрос от Сергея Попова: В российских школах теперь преподают основы нравственного воспитания, в том числе желающие получают возможность изучать православие. Введение этого предмета вызвало очень живую дискуссию в обществе. Как вы считаете, был ли такой шаг оправданным? Не потеряли ли мы свою молодежь, я имею в виду, в нравственном плане в годы лихолетья, перестройки и становления капитализма?.
Бурляев: Этот шаг оправданный, долгожданный, запоздалый. Но все-таки этот шаг сделали. И церковь, и государство. Молодцы! Наши потомки должны понимать, в каком государстве они живут, на какой духовной православной культуре базируется наше государство. Это обязательно. Упущено ли поколение? Упущено, безусловно. В этом плане можно признать победу тех, кто хотел того, чтобы Россию опустили так низко. А этого действительно хотели. Я помню такую фразу. Я ее выписал, потому что она меня шокировала. Услышал я ее на заре перестройки по радио Свобода. Потом это еще в прессе было. Она так звучит: Цель перестройки в том, чтобы приблизить русских к западным стандартам. В том, чтобы произошла мутация русского духа. Нужно выбить русских из традиций. Теперь подумаем: произвольно-непроизвольно, но это получилось. Получилось у тех, кто хочет того, чтобы мы не поднялись.
Оганесян: Абсолютно фашистско-латинская фраза.
Бурляев: Вот так, по радио. Это были ваши коллеги.
Оганесян: Сейчас уже так не говорят, тональность изменилась. Вообще, интересная цитата. Расскажите о потерянных поколениях. Сергей разделяет вашу точку зрения. Когда он говорит, оправдан ли этот шаг, он имеет в виду, что не запоздалый ли это шаг, но лучше поздно, чем никогда. А на ваш форум кто приходит? Какой примерно их возраст? Возрастной срез тех, кто поддерживает вас морально и участием? Это пожилые люди, средний возраст, молодежь?
Бурляев: К какому разряду по возрасту отнести таких людей, как Михалков, Вайда, Кшиштоф Занусси, Саша Сокуров?
Оганесян: Скажем аккуратно: весьма и весьма зрелые. Это авторы. А кто приходит их смотреть?
Бурляев: Вы об этом. Нет. Я сейчас говорил, прежде всего, об участниках.
Оганесян: Хорошо. Об участниках.
Бурляев: В рамках одного кинофорума действуют параллельно шесть или семь международных форумов. Отдельно игрового кино, игрового телефильма, документального полнометражного, документального короткометражного, анимационного, студенческого и детского фильма. Студенческий конкурс один из самых больших. Причем он резко растет. Я искал с трудом учащихся ВГИК, тех, кто хочет идти этой благородной дорогой. А сейчас уже под Золотой витязь делают фильмы в Сербии, Болгарии. Это наше огромное завоевание. Я почетный профессор Сербской киноакадемии. Помню одну реплику в зале. Встали учащиеся академии и говорят, что мы будем работать не для Канн и для Оскара, а для Золотого витязя.
Оганесян: Вы присуждаете какие-то премии вашим лауреатам? Как вы поощряете победителей?
Бурляев: У нас по каждому форуму, по каждой номинации по три Витязя от золота до бронзы. Есть Гран-при, который один на все конкурсы. Если аниматоры лучшие значит, аниматорам, сли документалисты или игровое то им. Есть еще дипломы нашего форума. Причем, мы с годами ограничиваем количество дипломов и призов. Сейчас на театральном форуме будет только один приз Золотой витязь по каждой номинации. А там будет три номинации: Театр большая форма, Театр малая форма и Театр для детей. Один Витязь и дипломы.
На театральном форуме мы ограничиваем количество театров. Когда мы начали при всей нашей бедности и при том, что Министерство культуры давало нам деньги только на то, чтобы мы принимали полтора театра, а мы принимали по сорок театров Сейчас ограничиваем. В этот раз к нам приедет и покажется 25 театров. Это театр Петра Фоменко, МХАТ имени Чехова, Малый театр, РАМТ, театр на Малой Бронной, театры из Нижнего Новгорода, Мичуринска, Омска, Перми, Элисты, Тобольска, Белоруссии, Болгарии и Сербии, Украины.
Оганесян: А об аудитории. Молодежь ходит?
Бурляев: Я белая ворона и категорически против того, чтобы мы делали деньги на том, чем мы занимаемся. Поэтому я не продаю билеты, удивляя всех. Я арендую Театр на Таганке. У меня двадцать тысяч билетов на десять дней: на дневные и на вечерние спектакли. Я их не продавал, а раздавал детским домам, приютам, интернатам. И потом мы пожинали плоды, когда педагоги этих детских домов не узнавали детей. Я думал: проблемные дети, как они будут смотреть Островского, Чехова, Пушкина? В зале абсолютная тишина на каждом спектакле. Потом дети просят педагогов, чтобы они еще и еще раз привозили их в театр. К нам едут из Тулы, из детских домов, еще откуда-то.
Оганесян: Очень интересно. Спасибо. Вопрос слушателя.
Ирина, слушательница: Николай Петрович, здравствуйте. Я преподаватель МГУ. Почему вы сейчас так мало снимаетесь? Видеть актеров вашего уровня на экране для нас, зрителей, большое счастье. Я с удовольствием вспоминаю фильм Военно-полевой роман. Планируете ли вы снимать что-то сами как режиссер? Мне очень нравится ваш фильм Лермонтов.
Бурляев: Ирина Александровна, я вам очень благодарен за ваше доброе отношение ко мне как к актеру и к фильму Лермонтов. Это для меня самый дорогой фильм из всех 70, к которым я причастен. Это авторские фильмы, песни души. Почему я не снимаюсь? Мне часто задают этот вопрос. В частности, наш Первый канал спрашивал: Вы такой артист, а мы вас не видим. Почему так мало играете?. Я им говорю: А что вы мне предлагаете? Роль генерала КГБ, практически поддонка, который продает Россию нашему олигарху, живущему где-то на Западе7 Я не буду это делать, потому что это не по мне. Если вы перепишите сценарий, если этот герой станет героем и будет жертвовать жизнью за Отечество, я буду это делать. Не переписали. Я отказался. Дали другому актеру это сделать. Сейчас в кино не мое время, не время Бурляева. Я понимаю, что, может быть, еще дождусь того, что эта рыночная, пустая, эффектная шелуха отпадет, и люди потребуют, чтобы им с экрана говорили о чем-то очень серьезном, духовном, высоком, о поиске истины, о вере. Вот тогда и я понадоблюсь. А пока я подожду.
Оганесян: У нас же есть канал Союз и другие каналы.
Бурляев: И Спас есть. Я там уже четыре года веду программу.
Оганесян: Вы там работаете?
Бурляев: Да. В жанре публицистическом. Смотрите по пятницам в 21:00 в программе Киноклуб Золотой Витязь Бурляева. Я там показываю все самое лучшее, что проходит через экран Золотого Витязя.
Оганесян: Николай Петрович, а если бы вам сейчас предложили экранизировать классику, вы бы согласились?
Бурляев: Да, если это не будет издевательством над классикой. Тогда я буду это делать.
Оганесян: Спасибо. Вопрос из Белоруссии. Ольга Николаевна, врач: Николай Петрович, я очень люблю фильм Военно-полевой роман, вашу замечательную работу в этой картине. Вы человек, который не воевал. Тем не менее, удивительным образом вы сумели передать тончайшие нюансы этого поколения, поколения победителей. Всегда смотрю финал фильма со слезами на глазах. Как вы попали на эту картину? Что значит для вас эта роль?. От себя добавлю, что на меня этот фильм тоже произвел ошеломляющее впечатление, как и на многих других.
Бурляев: Благодарю, и вас, и Ольгу Николаевну за такое отношение к моей самой любимой роли. Когда мне задают вопрос, какие роли для вас самые главные, я свою роль в фильме Военно-полевой роман ставлю на первое место. Мне это очень дорого. Я человек не воевавший. Я родился в 1946 году, когда уже отгремела война, но я впитывал с экрана того времени образы войны. Этот пафос и стремление быть не хуже этих героев.
Но этот фильм делал участник войны Петр Тодоровский. И поэтому тут все было обусловлено тем, что ни он, ни я лгать не могли. Я от него подпитывался правдой его жизни, поскольку это авторский фильм. Он описывал собственную жизнь. Это реальная история, которая была в жизни Петра Ефимовича. Он на фронте издали увидел женщину комбата, влюбился. Потом он ее увидел уже после войны, около ЦУМа. Она была опустившаяся, с грязными ногтями, торговала пирожками. Все это реально.
Оганесян: Судьба трагическая.
Бурляев: Он ее увидел, но не подошел к ней. Но как автор, режиссер он додумал, а что было бы, если бы он сделал этот шаг. И придумал потрясающий фильм.
Оганесян: Спасибо. Все-таки от темы современного кинематографа никак не хочется отходить. Какие последние фильмы нашего и зарубежного кино вам понравились, в которых вы бы хотели сыграть?
Бурляев: К счастью, не только плохое делается в кинематографе. Я как руководитель Золотого витязя вынужден смотреть очень многое. В этом году мы уже провели в мае месяце девятнадцатый кинофорум Золотой витязь. Мы наградили фильмы, которые лично мне показали, что поднимается новая русская волна. Это фильм Поп Владимира Хотиненко. Это фильм блистательного русского режиссера Лидии Бобровой Верую по рассказам Шукшина. Фильм Юрия Шиллера Воробей, который был представлен от России на Московском международном кинофестивале, и, естественно, ничего и не получил от западного жюри, для которого наша загадочная русская душа потемки. Когда я перечислял эти три фильма, вы подняли брови: мол, что это за фильмы, где они? Их нет, потому что наш прокат рыночный. Понастроили кинотеатров на западные деньги. Гонят американское фуфло и подстраивающиеся под Америку наши блокбастеры. Идет чудовищный процесс понижения духовного уровня. Поэтому вы не видите такие фильмы, которые я сейчас обозначил. Я просил нашего министра после просмотра фильма Лидии Бобровой помочь в прокате замечательному фильму Верую. Он мне что-то обещал, но пока в прокате фильма нет.
Оганесян: А из зарубежного кино?
Бурляев: Из того, что создано за последние годы?
Оганесян: Да. Чтобы вы выделили?
Бурляев: Фильм Мела Гибсона я назвал. Сербский кинематограф потрясающий. Такой режиссер, как Горан Паскалевич. Это практически учитель Эмира Кустурицы. Эмир и сам радует, но не всегда. Что еще из западного? Очень трудно назвать.
Оганесян: А как вы успеваете все смотреть?
Бурляев: Вынужден смотреть и терять зрение. Раньше, когда я делал первые шаги Золотого витязя, то сам смотрел по пятьсот фильмов в год. Теперь у меня есть международная отборочная комиссия, и она мне помогает.
Оганесян: А фильм Михалкова, который вызвал столько дебатов, дискуссий? Вы его не упомянули. Ваше отношение к этому фильму?
Бурляев: Дело в том, что мне мой друг показывал не оконченный фильм, а черновой материал. Я ему тогда еще выразил ряд критических замечаний. Он мне говорил, что все это сделает. А в итоге я фильм не видел. Но я не разделяю всей этой кампании травли, которой он сейчас подвергся. Как мне говорил Владимир Соловьев, которому очень понравился этот фильм, что идет абсолютно очевидная кампания. Идет атака на титана Никиту Михалкова. Кстати, мы с ним дружим 51 год. Но сейчас он мне гораздо более дорог, чем в дни нашего детства, отрочества, юности. Мы вместе учились в школе рабочей молодежи. Вместе учились в Щукинском. У нас огромная жизнь. Но сейчас я понимаю, какой же это титан, какое великое дело он делает для России. Именно поэтому его и бьют. Потому что не дал расколоть Союз кинематографистов России. Откололась лишь очень маленькая часть. Подали заявление о выходе из нашего Союза только десять человек. А шум подняли, что чуть ли не весь мир против Михалкова.
Оганесян: Спасибо. на мои и ваши вопросы отвечал Николай Петрович Бурляев, режиссер, известный артист, народный артист России, председатель Союза деятелей славянской культуры. Большое спасибо.
Бурляев: Как быстро пролетело это время. Так и жизнь пролетает.
Оганесян: Я тоже хотел это сказать.