Борис Лизнёв
О развитии отечественного кино размышляет оператор, режиссер, сценарист Борис Лизнёв.
В отечественном игровом кино налицо кризис содержания. Это привело к кризису исторического жанра, который когда-то был в российском кинематографе главным.
История — это не просто набор зарисовок из прошлого, которые можно интерпретировать как угодно. Это определённый духовно-нравственный стержень общества. Трактуя историю, мы выбираем путь. Соединяясь с историей страны, мы привлекаем на свою сторону предков. Именно поэтому сегодня за неё идёт нешуточная борьба.
Конечно, история может трактоваться и восприниматься неоднозначно. С одной стороны, мы знаем о Великой Русской Истории, с другой стороны, устами, например, Яковлева нам заявляют, что это тысячелетняя парадигма несвободы.
В советской эпохе одни видят лишь Гулаг, а другие — подвиг. Ведь за ХХ век Россия дважды спасла человечество. Сначала от фашизма, затем от ядерного шантажа. Важны акценты. От того, чья точка зрения выиграет, зависят лицо страны, её идеалы и цели.
Исторический жанр существует неразрывно с историческим мифом. Вне этого мифа его нет. Самый простой способ дискредитировать ту или иную эпоху — подменить её миф. Например, взять великого исторического деятеля, которого действительно необходимо трактовать только в контексте исторического мифа, и погрузить в антураж повседневной жизни, наделить его характерными человеческими чертами, снять с пьедестала. Как сейчас любят говорить: сделать из исторической личности человека.
Но в этом главная ошибка. Ведь речь идёт о совсем ином ракурсе. Исторический персонаж нас интересует только в контексте возложенной на него исторической роли. Тогда в ответ обычно говорят, что даже его повсе- дневность — это правда, что всё действительно было и тоже является историей. Но суть в том, что такая правда не главная. К примеру, правда о человеке — то, что он ходит в отхожие места, но ведь не стоит кричать, что эта правда наиглавнейшая.
Возьмём, к примеру, такого исторического персонажа, как протопоп Аввакум. В его житии есть много такого, за что можно зацепиться, оно написано разговорным языком. Там он и матерится, и проклинает, но это не главное в его жизни. Главное — его вера, его бескомпромиссность. Что очень важно. В современном мире предательство — новая философия. Можно назвать её как угодно: умением жить, умением идти в ногу со временем и т.д., — но это измена идеалу.
Борис Годунов — историческое произведение, где ни одного персонажа нет вне исторической концепции, вне исторического выбора. Народ в нём также субъект истории. Именно народная вера в законность власти создаёт проблему Лжедмитрия.
По Пушкину Годунов не убивал царевича Дмитрия, но он узурпировал власть, пришёл незаконно. И народ требует одного, второго, третьего Лжедмитрия. На государственном совете патриарх Иов предлагает Годунову способ выхода из сложившейся ситуации. Патриарх советует прославить мощи Дмитрия, перенести их в Кремль. Тогда народ успокоится, увидев, что Дмитрий есть, что он святой. Тут появляется Шуйский и предлагает средство попроще: он выйдет и сам всё объяснит. Годунов говорит: Да будет так. Выбор неверный, ведь в таких делах путей попроще не бывает.
Следующая глава у Пушкина посвящена поражению при Путивле. Между эти событием и государственным советом прошло много времени, но всё это время остаётся вне фокуса произведения. Нам показаны лишь неверный исторический выбор и неизбежное поражение. Вот пример реального исторического бытия в художественном воплощении.
Возьмём современное кино. Например, фильм Павла Лунгина Царь, где с ходу отбрасывается исторический контекст. В фильме объединяются события, между которыми десять лет. Идея была связать незначительное поражение — сдачу Полоцка с начатыми Иваном Грозным репрессиями. Но ведь Колычёв, который якобы оставил Полоцк, а на самом деле крепость Сокол, и репрессированный Колычёв — два совершенно разных человека. Да и реакция Ивана Грозного на сдачу крепости Сокол была совсем иной. На самом деле он благодарил Колычёва за то, что тот сохранил армию.
Получился фильм, который можно назвать нечто о тирании, он вне исторического контекста. Но зачем тогда утверждать, что это XVI век, что место действия — Россия, что на экране — Иван Грозный? Иначе не продать?
Такое отношение и приводит к кризису исторического кино. Но какие-то задачи ведь всё равно должны ставиться. Мне говорят: люди сняли кино и на этом хорошо нагрели руки. Спору нет, псевдоисторические фильмы приносят хорошие доходы. Но ведь это не может быть главной задачей.
Ещё Спиноза сказал, что историческому исследователю важно не казнить, а понимать. Так же и нам необходимо понять миф, идеал той эпохи, на которую мы обращаем своё внимание. Тогда это будет нашей лептой в познание истории. Какой-то исторический период может нам не нравиться, но он такой, какой есть, и ничто его не изменит. Познавая его миф, погружаясь в глубь его процессов, мы расширяем свои горизонты, свой опыт, становимся морально и духовно богаче.
Все страны ценят и берегут свою историю, тем временем наш президент как-то заявил, что России всего двадцать лет. Таким образом, он предложил начать всё с нуля. Но из ничего, как говорил Шекспир, и выйдет ничего. Отсюда провал в сегодняшней политике, отсюда невозможность как-то сформулировать национальную идею.