У Сергея Алексеева огромная армия читателей. Его книги каждый год расходятся тиражами в сотни тысяч экземпляров. Широко известны его книги «Рой», «Слово», «Крамола», а роман «Сокровища Валькирии» постоянно переиздаётся уже лет пять. На первый взгляд может показаться, что Алексеев пишет о древних цивилизация, но на самом деле его творчество более чем актуально. Как всякий настоящий писатель, он вместе с читателем ищет ответы на вечные вопросы – кто мы, куда идём? В чём наша цель и миссия?
– Сергей Трофимович, глобальный кризис миновал, всё успокоились, но создаётся ощущение, что уроки извлечены ещё недостаточно и потрясения могут повториться. Кинорежиссёр Павел Лунгин в интервью нашему журналу сказал, что современный мир ему очень напоминает эпоху Древнего Рима…
– Я согласен. Точно! Поэтому империя и погибла. Она была изначально обречена. Хлеба и зрелищ — один в один. Все эти шоу, презентации, тропические пляжи… Мир превратился в какое-то глобальное казино, где практически каждый мечтает сорвать банк. А ведь это глупый азарт. Потому что люди, стремящиеся выиграть себе красивую жизнь даже не игроки в рулетку – они лишь шарики, которые катаются по игровому полю. Рулетка крутится, шарики меняются, жизнь проносится. Мимо. Сколько миллионов жизней мы проиграли в девяностые годы? Никто не считал.
Когда я был в США, то меня поразило, что американцы превратились в добродушных зомби. Они заложники двух вещей: собственного комфорта и внешних предписаний, которые именуются законом. Но этого даже не чувствуют. Они судятся между собой по нескольку раз в год и считают это нормальным.
Я в Америке взял напрокат машину. Чтобы больше поездить, посмотреть. Так вот, подъезжаю я к дому знакомого американца и случайно попадаю одним колесом на участок соседа. Мой американец тут же меняется в лице: «Всё, теперь он на меня в суд подаст за то, что ты заехал на его территорию».
Может быть, для Америки иначе было и нельзя. Не знаю. Собрались авантюристы со всего мира, которые за каждый метр земли готовы были порвать друг друга, вот их и заставляли «ходить по линеечке». Но мы-то здесь тысячелетиями учились жить по совести, а во всем сейчас пытаемся им подражать. Зачем мы это делаем?
– У меня тоже есть история про Америку. Одна наша девчонка, которая попала в американскую семью «по студенческому обмену», была поражена тем, что их кошка ведёт себя чрезвычайно цивилизованно – не царапается, а как бы гладит своими мягкими лапами. Она удивилась: «Ой, какая у вас кошечка ласковая!» А ей в ответ: «Так она же без когтей». Оказывается, если кошка живёт в доме, ей, как правило, вырывают когти. Чтобы ничего не поцарапала. Но при этом американцы охотно посещают митинги по защите каких-нибудь исчезающих китов. И оно понятно. Киты обоям или мягкой мебели не угрожают. Мне кажется, что «кошка без когтей» – это и есть суть американской цивилизации.
– Совершенно верно. Но американцы поступают с кошками точно так же, как поступают с ними. Комфорт, дешёвые развлечения, чувство сытости в обмен на жёсткие предписания. Система почти идеальна, а проблема лишь одна: в отличие от кошек, у любого человека быстро наступает пресыщение и ему хочется большего. Поэтому американцы попросту съели свою экономику, которая, в свою очередь, поглотила весь мир. Дальше просто некуда. Отсюда и кризис.
А что будет потом? Ведь Америка держится на законе, на формальных предписаниях. Как поведёт себя эта страна, когда «сухой корм» кончится?
Наши старообрядцы считали, что если книгу не читать, то она умирает. Какая глубокая мысль! И передавали книги из поколения в поколение. Точно так же погибает мысль, даже самая светлая, если она не востребована. Коли так, то Америка — всемирное кладбище светлых идей. Человеку всё время твердят: живи сегодняшним днём и ни о чём не думай. Но реальный человек по определению не может так жить. Он ведь не растение.
Человек должен ощущать причастность к прошлому, осуществлять себя в настоящем, тянуться к будущему. Без этой трёхмерности у него появляется чувство пустоты и бессмысленности существования. И тут уж без наркоза никак не обойтись. Единственное средство – наркотик потребления.
Прошлое столетие вообще можно считать временем грандиозных экспериментов с человеческой природой. Сугубо европейского происхождения. Либеральная цивилизация создала общество, которое сохраняет призрачную связь с прошлым, но абсолютно зациклено на том, что происходит здесь и сейчас. Живёт по принципу «после нас хоть потоп».
Коммунистическая модель жизни перечёркивала прошлое, оставляла скудное настоящее в обмен на утопическое будущее. Потом советская идеология рухнула – и на её руинах попытались соорудить нечто вроде «Макдональдса» с кремлёвскими башнями. Поначалу всё получалось неплохо. Ваучеры, биржи, лимузины… Но дальше народ затосковал. Выражение «смертная тоска» имеет чисто русское звучание. Даже кризис его толком не прошиб. Отсюда и острый голод по прошлому. В прошлом мы пытаемся отыскать своё будущее, найти соединительную нить времён.
Помните, некоторое время назад у нас кинулись конструировать национальную идею? Шуму тогда было много, потом все понемногу затихло. Забыли. Теперь сконцентрировались на экономике. А для начала надо всего лишь вернуть человека в его естественное состояние. В мир, где есть прошлое, настоящее и будущее. Это ведь на поверхности лежит. Но нашей российской элите не до того. Она до сих пор зачарована побрякушками западной цивилизации, как когда-то индейцы – дешёвыми бусами и зеркалами. Не достучишься.
– Ещё русский философ Иван Ильин говорил о существовании интересной закономерности, согласно которой «человек сам постепенно уподобляется тому, во что он верит». Наша элита долгое время верила только в доллар. И всё ещё «свободно конвертируется»…
– Наша элита – отдельная история. Я поражаюсь, когда нередко серьёзные люди в телевизоре разглагольствуют о том, чего они совершенно не понимают. А не понимают они главного – для чего существует Россия.
Это происходит оттого, что представители элиты находятся внутри поезда, который идёт в никуда. У них места первого класса, дорогие костюмы, им там комфортно. Поэтому и гипнотизируют друг друга разговорами о гражданском обществе, в сторону которого мы якобы движемся. Раньше с таким же успехом рассуждали о правовом государстве. Темы меняются, поезд идёт. Это рабы системы, которую они сами и создали. Зачем им менять маршрут?
Беда только одна: поезд движется по инерции. И страна от этого сильнее не становится.
А слабость нам никогда не прощали. Я во время ещё первой войны приезжал в Чечню и ходил днём по Грозному. Война там была своеобразная: ночью стреляют, а днём вытаскивают столики и торгуют по всему городу. Война, разруха, дома дымятся. А на улицах стоят тётки в норковых шубах, в золоте и торгуют. Мужья у них воюют, а они торгуют. Сначала в голове не укладывалось. Потом стал разговаривать.
И оказалось, что эти женщины совсем не такие замкнутые или агрессивные, как мы себе их представляли. Начинаешь шутить – и они тут же к тебе располагаются. Я им говорю: «Вы мужиков-то своих настройте: надо заканчивать этот бардак, всегда жили мирно». А эти женщины мне отвечают: «Мы жили мирно, когда Россия была сильная. Россия нас бросила. Россия стала слабая». А ещё они говорили: «Верните Советский Союз».
Кстати, вы заметили, как только Россия стала сильней – Чечня перестала бунтовать. Они хотят жить в сильном государстве. И так было всегда. Кавказская конная дивизия до последнего момента оставалась верна царю.
О чём всё это говорит? О том, что России для будущего нужна очень лаконичная и ясная объединяющая идея. Самое интересное, что этого ждём не только мы сами или народы, выпавшие из бывшего СССР, но и многие здравые западные философы, которые прекрасно понимают, куда летит их собственная цивилизация. Они надеются, что именно в России должна родиться совершенно новая модель существования человека.
При этом я не наивное дитя. Я прекрасно понимаю, что сегодня ещё ничего кардинально изменить нельзя. Но, как говорят китайцы, дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Надо же и нам с чего-то начинать. Может быть, первый шаг – это создание «лоции» для страны, из которой наконец станет ясно главное: на каком корабле мы плывём и какой курс он держит. Одна-две странички, не больше. Нам нужна простая, но великая идея. Миссия.
Мы же, в конце концов, не сомалийские пираты.
– Сомалийским пиратам, конечно, проще. Их «миссию» можно легко описать всего в нескольких словах. А нам что делать? Хотя проблема даже не в создании такой «путевой карты» страны. Проблема в том, что взамен неё мы рискуем получить пустую, но политкорректную бумажку, которую очередной раз доверят писать придворным пиарщикам. Лучше уж двинуть идею в народ и предложить каждому, кто хочет, кратко изложить своё представление о стране и будущем. В мировой практике такого ещё не было…
– В том-то и беда, что у нас привыкли обходиться «косметическими средствами» – здесь подкрасим, там подрумяним… Вроде ничего. И… ничего! Почему это происходит? Причин много. Но одна из самых существенных состоит в том, что вся система жизнеобеспечения страны полностью погружена в настоящее. Она так спроектирована. По тем же самым принципам, о которых мы говорили чуть раньше. И ответственность наши государственные чиновники главным образом несут за конкретное настоящее, а не за будущее. Хрущёв обещал к восьмидесятым годам прошлого века построить коммунизм. Где коммунизм и где Хрущёв?
При этом я не предлагаю очередной раз реформировать систему власти. Боже упаси! Я говорю лишь о том, что необходимы новые, нестандартные решения. Например, у нас есть немало умных и влиятельных людей. Это огромный потенциал. Создайте из них совет старейшин и доверьте ему прокладывать пути в будущее России. Наделите этот совет особым статусом, но не осыпайте его деньгами или привилегиями. Иначе очень скоро мы там с удивлением обнаружим совсем других людей.
Тогда всё бессмысленно. Тогда всё уйдёт в какую-нибудь пустую болтовню, в умствования типа Фрейда, Адлера, Юнга… Это ведь именно они определили, при помощи чего можно манипулировать человеком: боль, страх, секс, деньги… А человеком не надо манипулировать. И не надо его ни от чего освобождать.
Рабы мечтают о свободе. Рабы, у которых за душой ничего нет. А мы никогда не освободимся. Ни от себя, ни от родителей, ни от детей, ни от страны, которую любим. Нам нужна не свобода, а воля. Свобода связана с внешними факторами, а воля — это сила духа. Её никто ни дать, ни забрать не может. Но без неё свобода слова почему-то оборачивается свободной распродажей порнографических журналов, а личная свобода выбора реализуется только в супермаркете.
Воля – это совесть плюс чувство собственного предназначения. Она и спасала Россию во все времена. Ведь ни те солдаты, которые громили Наполеона, ни те солдаты, которые дошли до Берлина, не могли по европейским меркам считать себя особо свободными. И всё-таки мы победили. И будем побеждать дальше, если не утратим волевой потенциал, который заложен в нас чуть ли не на генетическом уровне.
Это главное. Россию, наделённую волей, никогда не расколоть. Никто просто не посмеет утверждать, что Северный Кавказ – зона чьих-то геополитических интересов, а Сибирь с её огромными природными запасами должна принадлежать не только России. Сибирь – это Россия. Точка.
– А Вы заметили, что в русском языке понятие «воля» передается ещё и через пространство? Например, у слова «приволье» есть два значения: «безграничные просторы» и «жизнь вне искусственных преград». Приволье
– Мне трудно было этого не заметить. Я ведь вырос в сибирской деревне. Среди бескрайних лугов и тайги, в которой меня однажды искали трое суток.
Язык не обманешь. Вот произносишь слова «просторы», «приволье» – и что приходит на ум? Не улицы Амстердама, не урбанистические пейзажи Японии, не африканские пустыни. Сибирь приходит на ум.
Пространство, несомненно, влияет на сам порядок мысли и жизни людей. Поэтому наши предки хоть и понимали, что обрекают себя на смертельные опасности и нешуточные невзгоды, всё равно шли «навстречь солнцу». Шли в Сибирь.
И земли здесь брали, как некогда скифы: сколько успел за день обскакать на лошади – то твоё.
Поэтому «сибирский характер» – не вымысел, не миф. Жить в суровых, но привольных условиях Сибири могли только люди, сильные духом. Почти все у нас знают, что Москву отстояли сибирские дивизии, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то задал вопрос: «А почему? Что в них было такого особенного?»
Думаю, единственное, что отличало сибиряков, – высокая концентрация воли. Можно возразить, что они были просто лучше приспособлены к морозам, но ведь готовность терпеть любые лишения и двигаться к цели как раз и отличает вольного человека.
Не зря Лев Гумилёв говорил, что российский пассионарный дух давно перебрался за Урал.
Сибирь была и остаётся нашей козырной картой. Почему-то мало кто говорит об этом, но и с мировым финансовым кризисом страна справилась лишь благодаря прежним накоплениям от продажи нефти и газа из сибирских месторождений. Может быть, это и так всем понятно? И что дальше?
– А дальше тишина. Пассионарный дух – категория тёмная и учёту не подлежит. Его в баррелях не измеришь, на хлеб не намажешь. При этом нефть как поступала в трубопроводы, так и поступает… Есть ли, на Ваш взгляд, внутри страны реальные признаки, которые позволяют ей надеяться на будущее?
– Существуют разные оценки и прогнозы относительно перспектив России. Чаще всего это споры вокруг её экономики, которыми напичканы отечественные газеты. Но разве бутерброд с красной икрой может заменить смысл существования русской цивилизации? Очень скучная перспектива, хотя и не такая уж фантастическая. Особенно на фоне разрушения нашего языка, тотального цинизма телевидения, нивелирования самых простых ценностей.
И всё-таки я верю, что мы сумеем избежать виртуального рабства. Выйти из заколдованного круга тупого проедания жизни. У меня, конечно, нет железных аргументов. К тому же я не Нострадамус. Однако я замечаю много косвенных признаков, которые позволяют не впадать в унылый пессимизм. Один из них – поэзия, о которой сегодня напрочь забыли. Поэты в мире исчезли. На всю Европу их считанные единицы. А ведь в прежние века Испания, Франция, Германия, Италия – величайшие поэтические государства были. О чём это говорит? О том, что им грозит духовное вымирание. Поэзия – душа народа.
А у нас, оказывается, шестьдесят процентов студентов пишут стихи. Опросы показали. Современная молодёжь, безусловно, несёт на себе печать времени – мечтает сказочно разбогатеть или завидует популярности телеведущих. Но мы ещё помним стихи Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Ещё помним.
Наша справка:
Сергей Трофимович Алексеев родился в посёлке Алейка Томской области. Написал и опубликовал около тридцати книг. Лауреат нескольких литературных премий. Собственноручно построил пять домов и часовню на могиле матери и деда.