Общественные инициативы – актуальные предложения по формированию фундаментальных положений стратегии реализации новой Государственной культурной политики обсудили участники МКФ «Золотой Витязь» на конференции, состоявшейся в историческом месте Севастополя – на знаменитой Константиновской батарее.
Президент кинофорума, народный артист России Николай Петрович Бурляев под аплодисменты собравшихся вручил Золотой диплом Международного кинофорума «Золотой Витязь» заслуженному артисту России Эвклиду Кюрдзидису – «За активное многолетнее творческое участие в мероприятиях кинофорума и в связи с 50-летием».
Открывая конференцию, Николай Бурляев подчеркнул: «Все, о чем мы сегодня будем говорить, будет иметь, я надеюсь, еще и какие-то практические результаты. Федор Тютчев был прав: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Мы не знали, что 27-летние стояние «Золотого Витязя» отзовется тем, что нас, наконец, услышат: начиная с 90-х годов мы постоянно говорили о том, что в стране нет стратегии государственной культурной политики… И нас услышали: Президент России подписал в 2014 году Указ о об основах новой государственной культурной политике,
По мнению Бурляева, изменения назрели, и они должны найти отражение в новом законе о культуре. Главным в документе должно быть положение о том, что сферу государственной культуры необходимо вывести из рыночных отношений. Нельзя делать деньги на том, что повышает духовный уровень народа, – убеждён Николай Бурляев. – к тому же, не все можно отдавать в частные руки. Культура и рынок – понятия несовместимые. У нас разные задачи. У культуры – поднимать, просветлять, возвышать, показывать путь в горний мир, а у рынка совершенно другие задачи – «доходный промысел», как говорил Иван Ильин».
Сейчас на культуру в стране из бюджета выделяется 93 млрд рублей, это 0,58 процента от общей доли расходов.
Принцип коммерческого сотрудничества государства и культуры весьма сомнителен, – отметил один из участников конференции Сергей Кургинян. – К тому же, государство отказалось от понятия идеология. Свято место пусто не бывает. Место идеологии быстро заняла коммерция». «Когда деньги становятся идеологией, государство обретает криминальный характер», заключил Сергей Кургинян.
Доктор филологических наук, член экспертного совета Министерства культуры РФ Капитолина Кокшенёва остановилась в своём выступлении на том, что государственная культурная политика зависит от каждого из нас: В культуре происходит борьба за каждого человека. И потому в будущем законе о культуре чрезвычайно важно не разводить государство и личность.
Начальник управления культуры Севастополя Николай Краснолицкий призвал власти страны повернуться лицом к региональной культуре. По его мнению, культура, без материальной поддержки, в лучшем случае останется на уровне художественной самодеятельности.
Протоиерей Севастопольской епархии отец Илья Алдошин затронул тему культурного воспитания детей, в частности, путём создания в школах кинематографических кружков.
Сербская актриса театра и кино, сценарист и режиссёр, общественный деятель Ивана Жигон предложила установить в России День национальной культуры.
Подводя итоги конференции, Николай Бурляев предложил обобщить все высказанные предложения и довести их до руководства страны.
Политолог, главный режиссёр Московского театра На досках Сергей Кургинян (цитаты из доклада):
Принципиальный вопрос заключается в следующем: на протяжение долгого, очень долгого времени государство отказывалось от идеологии. У нас нет государственной идеологии, нет этого государственного маяка, ориентира, он был там – в «мрачные, предыдущие времена», а теперь его нет. Но свято место пусто не бывает: идеологию заменила коммерция. Один из ведущих деятелей 90-х годов рассказывал мне, как на Совете безопасности они обсуждали, что же все-таки делать с идеологией. И решили, что раз идеологии нет, то давайте сделаем идеологией деньги. Пусть деньги станут идеологией… И это слова высочайшего чиновника, уверявшего, что это предложение и в самом деле обсуждалось на Совете безопасности в 90-е годы.
Деньги – хорошая вещь, они регулируют рынок, они есть и еще будут, но когда деньги становятся идеологией – это симптом криминального государства, не говоря уже о «золотом тельце». Деньги как идеология – это Золотой Телец. Естественно, у нас возникает потребность, как бы мы это ни назвали, иметь государству стратегический ориентир….
…Президент России твердо сказал, что мы делаем ставку на традиционные семейные ценности. Это прекрасно, но мы должны понимать, что современный Запад делает все возможное и невозможное для разрушения традиционных семейных ценностей. Если когда-то Энгельс говорил, что государство и семья были «краеугольным камнем фундамента, основой классического буржуазного общества», то теперь там уже от этого фундамента не осталось ничего, и они с невероятной яростью продолжают разрушать этот фундамент.
Мы не можем одновременно бороться с ювенальной юстицией и всем тем, что разрушает семью, чтобы войти в эту западную цивилизацию, которая разрушает семью яростно, стратегически, целенаправленно, каждодневно.
А если мы не входим в западную цивилизацию и не хотим оказаться на ее обочине, то чем же мы являемся? Вновь возникает этот вопрос, и он возникает во всю свою мощь. Надо твердо сказать, что Россия – это альтернатива Западу, и мы тысячелетия были этой альтернативой. Мы – часть христианского мира, но мы – особая часть христианского мира, потому что мы исповедуем православие, и для России это фундаментальный, жизненный выбор. Кто-то верует, кто-то не верует, но мы все живем в православной культуре, которая у русских, ну, абсолютно не такая, как на Западе, совершенно другая.
Возникает вопрос: к какой философии движется сейчас Запад? В какой Запад кому-то хочется войти, как когда-то вопрошали наши мыслители: «Каким ты хочешь быть Востоком? Востоком сердца или Востоком креста?» В какой Запад мы собираемся войти? – это фундаментальнейший вопрос. В Запад Флобера, Золя, Мопассана или в тот Запад, который существует сегодня?
…Часть проблемы заключается и в том, что мы продолжаем жить в транзитном обществе, которое так и не ответило на базовый вопрос: «оно входит в западную цивилизацию или не входит?» Нужно ответить на этот вопрос однажды и навсегда, хотя бы и референдумом, потому что это вопрос принципиального значения. На протяжении безумно долгого времени говорилось, что мы входим в западную цивилизацию, и что мы вроде должны даже в ней раствориться, потому что мы – часть Европы… И что мы видим теперь? В связи, кстати, и с Крымом. Мы видим, что никто это вхождение России в западную цивилизацию не поддерживает и что сейчас есть уже достаточно твердый консенсус на самом Западе по этому вопросу: никакого вхождения России в Запад не будет! Ну и стоит ли нам спорить, входим мы туда или не входим, если нам туда войти нельзя? Мы можем продолжать этот спор еще 50-100 лет. С той стороны выстраивается блокада, и эти санкции – не частное действие, это действие, имеющее стратегические перспективы…
…Сегодняшний Запад строится на нескольких краеугольных принципах – и они имеют неотменяемый характер. Первый принцип – конец истории: Запад заявляет, что история кончилась. Не только христиане, но и, скажем, иудеи, – все они готовы утверждать, что история кончилась, а Мессия так и не пришел. Это фундаментальное положение, и для светских людей оно не менее фундаментальное. Потому что история – это путь развития человека. Значит, путь закончен?
Дальше: если имеет место конец истории, значит, приходит конец гуманизму. Мы готовы согласиться – на конец гуманизма?
И дальше: если идет конец гуманизма – то это идет и конец Человека.
Посмотрите, что на написано на знаменах современной западной культуры, которая развивается западной элитой, которая навязывается миру. Там написано, что все, настал конец человеку. Так что же – русская культура тоже принимает конец человека? А если она этого не принимает, не принимает фундаментального поворота Запада от классического модерна к постмодерну, который торжествует всюду? Постмодерн заключается в том, чтобы маркиза де Сада сделать реальностью, сделать принципом этой культуры. И мы возьмем это в качестве ориентира, станем кланяться, зная, что нас туда все равно не возьмут, называя нас исчадием ада и самой опасной страной мира?
Так не пора ли уже прямо сказать, что, во-первых, главные стратегические приоритеты, такие, как движение на этот Запад, подрываются тем, что этот Запад нас не хочет, он в нас почуял тот дух, который ему не нужен. Конечно, он почуял бы его в любом случае. Смени мы десять раз обличье, он чует эту сущность, ему враждебную.
Во-вторых, Россия просто этого не хочет. Почему противодействие Соединенным Штатам оказывает лишь Российская Федерация, страна, с населением в сто пятьдесят миллионов людей, отнюдь не вторая в мире по экономике, а не Китайская народная республика? А потому что так «устроен» русский дух. Он принимает разные обличья, а потом вдруг оказывается, что он противостоит существующему порядку, как главная мировая сила. Мы уже находимся в стратегическом противостоянии. Американцы говорят о нас: наш русский враг, мы говорим о них: наш партнер.
Доколе же он будет происходить – этот транзитный период? Доколе мы будем на что-то надеяться, доколе здесь что-то будет происходить по инерции? С этим всем пора кончать. А что это значит: пора кончать? Это значит: поднять флаг высочайшего культурного бытия России.
Нужно понять, что главным оружием России является культура. Во всем ее разнообразии, во всей ее стратегической мощи. Может быть, мы сегодня впервые об этом говорим, но главное, что несут русские миру – это не нефть и не оружие, это смысл жизни и другой образ человека, это – альтернативный путь развития человечества….
….Цивилизация пришла к катастрофическому тупику, который порожден «классическим» Западом. Западная цивилизация провозгласила, что она научится развивать техническую сферу, не развивая самого человека. Что именно этот конфликт всех против всех, оптимизация и все прочее дадут возможность развивать технику, не развивая человека. И они научились этому. Вопрос не только в наличии или отсутствии чистилища. Вопрос в том, что, например, для протестантов здешний мир богооставлен, а русские с этим никогда не согласятся, с тем, что в имманентном нет трансцендентного. Березовая роща, просветленная, как идеал русского мира, означает наличие Бога в реальности. Это совершенно другой принцип отношения к экономике, к стоянию человека, к рынку и не-рынку. Все константы принципиально меняются, как только принимается, что в мире присутствует высшее начало, и с ним нельзя разбираться, как повар с картошкой.
Теперь, когда Запад, казалось бы, во всем разобрался, что же происходит на самом деле? Колоссальные «ножницы» между человеком и техникой уничтожают человечество. Как убрать эти ножницы? Задержать технический прогресс невозможно, он движется уже сам по себе. Значит, единственное, что можно сделать, – это ускорить стратегическое развитие человека. Признать, что каждый человек нужен, что в нем есть высшее начало, и это высшее начало должно восходить, в этом и есть смысл спасения и символ развития….
….Замечательно сказал наш ведущий (Н.П.Бурляев.), что в советском кино при всем кажущемся его атеизме было больше святого и возвышающего, чем при всей сегодняшней свободе. Потому что внутри этого атеизма была бесконечная воля к совершенствованию человека, к его восхождению, к его духовному качеству. И внутри этого рождалась великая культура. Она не может рождаться сама по себе. Теперь начинают говорить о том, что всё это – услуги. То есть все деятели культуры, сидящие здесь, оказывают услуги. Культура – это сфера услуг !
Такое утверждение за собой многое влечет за собой. Для того, чтобы далее разрабатывать бюджеты и все прочее, необходимы базовые концептуальные элементы. Пусть это будет сфера услуг. Но тогда дайте нам свободу на получение тех услуг, которые мы хотим. Мы не хотим получать услугу по кем-то декларируемым принципам. И, уверяю вас, как только эта услуга, касающаяся основных фондов, зданий учреждений культуры будет получена, большинство населения выскажется за классическую культуру. Господина Гельмана можно было «продавливать» в Краснодаре или в Перми только силой государства. Он не может сам туда прийти и иметь там какую-то базу. Впрочем, он так и говорил: «Меня сюда государство направило, и теперь здесь все будут смотреть целующихся милиционеров». Это он стучал кулаком по столу от лица государства и кричал: «Дайте мне бюджет». А вы опросите население, какая его часть хочет классический музей, а какая – музей Гельмана? И окажется, что всего 3% краснодарцев хотят музей Гельмана. Так оставьте действовать классические музеи, а его отправьте где – нибудь на задворках болтаться, но он же не на задворки хочет, а хочет быть локомотивом культуры, и пока ему сильно не дали по рукам, он им и был.
Или вот что такое господин Серебренников? Все говорят, что он так или иначе тратил государственные деньги. Меня не это сейчас интересует. Меня интересует, почему представители театрального бомонда говорят, что он потрясающе смел и дерзок. Он раздел своих актеров, и они у него голые уныло ходят по сцене, и я не понимаю, в чем тут дерзость и смелость. Я считал, что дерзость и смелость – это Толстой и Достоевский, обнажившие глубины человеческой души, но если вот это – дерзость и смелость, то отвага тогда в том, чтобы справлять нужду на зрителя. Я не знаю, куда еще с этим можно прийти – это абсолютно ложные приоритеты….
…Они (наши либералы) говорят о современном искусстве. Надо сказать, что ни о каком современном искусстве на Западе не говорят. Здесь они нашему правительству «впаривают», что они занимаются современным искусством, а там им давно сказали, что они занимаются т.н. «неискусством» или «антиискусством».
Это совершенно другая тенденция. Мы в эти годы нагромоздили бесконечную ложь, и пока мы не даем принципиальную оценку этим годам. Президент России сказал на всю страну, что «мы не можем залечить раны 90-х годов», но эти раны кто-то же нам нанес, так вы скажите, кто это сделал, и пусть эти кто-то хотя бы отойдут в сторону. Мы же все прекрасно понимаем, что правит бал либеральная элита.
Поэтому вопросы, о которых я говорю, делятся на несколько групп. Первая – прагматические, вторая – концептуальные, третья – политические и идеологические. И пока весь этот комплекс вопросов не будет решен, мы будем лишь чуть-чуть улучшать ситуацию. Это прекрасно, но этого недостаточно. Мы будем ее чуть-чуть улучшать гораздо медленнее, чем наш враг будут усиливать давление на нас. Давление это неотвратимо и – навсегда. Его надо понимать так, как понимают в спецназе: «враг нас предал». Но наш враг нас не предал, он на нас давит, так давайте ответим ему сообразно тому, что всегда делала русская душа: не жестко замкнувшись в себе, а открывшись миру, неся ему новый смысл, который все от нее ждут. Повторяю: до сих пор все верят, что новый смысл придет из России. Верят, вопреки всему. Так давайте не обманывать эту веру человечества и веру своего народа. А отвечать ему всем лучшим – тем, что мы умели всегда – на протяжении столетий и тысячелетий